![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Соколиные перья. Часть I
Aug. 30th, 2006 07:45 pmОгонь в очаге, разгораясь, дрожал,
И тени бежали по стенам.
Ирландский король в колыбели лежал,
И тихо кормилица пела.
А ветер угрюмый стволы заплетал,
И сосны шумели, шептались,
И прятали в кронах холодный кристалл,
Над малой избушкой склоняясь.
Стук в дверь: «Отвори, - закричал голосок,
Я сокола бабка из чащи лесной,
Из темной, из дикой я чащи лесной,
Я сокола серого бабка…»
Дрожащими пальцами сдвинув засов,
Испуганно прянула, сжавшись, к стене:
Высокой старуха была из лесов,
И перья росли на ее голове,
Росли соколиные перья…
Вновь стук: «Отвори! - слышен голос второй»
Я сокола бабка из чащи лесной,
Гнездо стерегу его в чаще лесной.
Я серого сокола бабка…»
И шестеро встало к младенцу старух,
Высоких, и серых, и темных лицом.
Склонилась последняя, сид или дух,
Прошамкав скрипучим своим голоском:
«О, сестры! Я тотчас узнала его!
По красному сердцу узнала его,
По сердцу, что бьется под кожей его,
Под кожей его серебристой!»
«О, сестры! Я также узнала его,
По сердцу, по красному сердцу его,
По сердцу, что бьется, как птица, в силках
Под кожей его серебристой!»
«О, сестры! Я также узнала его,
По сердцу, по сердцу узнала его,
Поющему радостно сердцу его
В серебряной клетке, как птица!»
Качали старухи во тьме колыбель,
И пели над нею, сплетя голоса,
То тихо и нежно, как неба свирель,
То глухо и страшно, как ветер в лесах.
И серою кровью из дряхлой руки
Младенцу молчащему тронув уста,
Во мгле растворились, как воздух легки,
Истаяли сиды, как дым от костра…
…Младенец - он стал королем в свой черед,
И если изменчивой верить молве,
То мудр, словно старец, был юноша тот,
Но перья росли на его голове,
Росли соколиные перья…
И тени бежали по стенам.
Ирландский король в колыбели лежал,
И тихо кормилица пела.
А ветер угрюмый стволы заплетал,
И сосны шумели, шептались,
И прятали в кронах холодный кристалл,
Над малой избушкой склоняясь.
Стук в дверь: «Отвори, - закричал голосок,
Я сокола бабка из чащи лесной,
Из темной, из дикой я чащи лесной,
Я сокола серого бабка…»
Дрожащими пальцами сдвинув засов,
Испуганно прянула, сжавшись, к стене:
Высокой старуха была из лесов,
И перья росли на ее голове,
Росли соколиные перья…
Вновь стук: «Отвори! - слышен голос второй»
Я сокола бабка из чащи лесной,
Гнездо стерегу его в чаще лесной.
Я серого сокола бабка…»
И шестеро встало к младенцу старух,
Высоких, и серых, и темных лицом.
Склонилась последняя, сид или дух,
Прошамкав скрипучим своим голоском:
«О, сестры! Я тотчас узнала его!
По красному сердцу узнала его,
По сердцу, что бьется под кожей его,
Под кожей его серебристой!»
«О, сестры! Я также узнала его,
По сердцу, по красному сердцу его,
По сердцу, что бьется, как птица, в силках
Под кожей его серебристой!»
«О, сестры! Я также узнала его,
По сердцу, по сердцу узнала его,
Поющему радостно сердцу его
В серебряной клетке, как птица!»
Качали старухи во тьме колыбель,
И пели над нею, сплетя голоса,
То тихо и нежно, как неба свирель,
То глухо и страшно, как ветер в лесах.
И серою кровью из дряхлой руки
Младенцу молчащему тронув уста,
Во мгле растворились, как воздух легки,
Истаяли сиды, как дым от костра…
…Младенец - он стал королем в свой черед,
И если изменчивой верить молве,
То мудр, словно старец, был юноша тот,
Но перья росли на его голове,
Росли соколиные перья…
